У тех, кто работает в миротворчестве на Кавказе и не только, часто возникает чувство, что это бег на месте. О том, почему важно не опускать рук и не бросать это дело, рассказывает Нино Каландаришвили, председатель правления Института по изучению национализма и конфликтов в Грузии, уже более 10 лет активно участвующая в мирной трансформации конфликтов на Кавказе. Предлагаем интервью с Нино Каландаришвили, подготовленное журналисткой Эдитой Бадасян.
В каких направлениях вы работаете?
Наша организация ориентирована на изучение грузино-абхазского и грузино-осетинского конфликтов. Представители нашей организации участвуют в разных форматах, но основной – это гражданские диалоги. Как вы знаете, после 2008 года, было очень сложно продолжать диалоговые процессы. У каждой стороны своя точка зрения, разные интересы, нужды и потребности и, главное, свои национальные проекты. Но, миротворчество и именно тот формат, в котором мы работаем Track two Diplomacy , тем знаменателен, что в таких сложных ситуациях мы должны найти точки соприкосновения, взаимно не пересекаемых интересов, где можно определить общие подходы. Это должно быть обоюдное движение по направлению друг к другу, и техника миротворчества помогает в процессе диалога найти эти общие интересы.
Чем это процесс отличался до войны 2008 года?
Для того чтобы разрешить любой конфликт как бы гражданское общество не активизировалось, окончательное решение — политическое. И наоборот, если есть политическое решение — это еще не означает, что сразу наступит урегулирование конфликта и все проблемы остануться позади. Все может взорваться, если на втором уровне нет определенных мостов доверия, внутренних соглашений, каналов и мер по укреплению доверия. И до 2008 года особенно (2003-2005 года) все же были неформальные возможности и площадки для обсуждения формальными лицами. Был так называемый знаменитый Шлайнингский процесс, в осетинском направлении также были определенные возможности для встреч. Все это форматы т.н. встреч «без галстуков» (Track one and the half). Это когда вместе с представителями гражданского общества участвуют и лица, которые могут повлиять на принятие решений.
После 2006 года уже стало сложно организовывать такие встречи, львиная доля ответственности за это лежит на тогдашних грузинских властях. А после войны в 2008 году, конечно и гражданские форматы претерпели определенные препятствия. Потому что перед осетинами и абхазами встал вопрос «а для чего нам встречаться, конфликт решен и мы признаны». И если до войны, все-таки мы находились на том уровне что это грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты, и мы могли говорить о трансформации, то после войны, абхазы и осетины начали говорить, что конфликт решен, его нет, так как мы получили признание. Но, хороший опыт гражданского диалога помог, люди понимали что несмотря на создавшуюся ситуацию, надо обязательно встречаться и говорить, потому что окончательное урегулирование еще впереди.
Один из проектов, где вы участвуете — это «Точка зрения», который возник после 2008 года. Расскажите о нем.
Люди, которые стояли у истоков проекта начали его в декабре 2008 года и их усилиями проект начал работать. Ныне покойный Гиоргий Хуцищвили и Паата Закареишвили вместе с осетинскими коллегами в одно время оказались в США и под эгидой Университета Мейсона они собрались под Вашингтоном в месте, которое называлось Точка зрении, откуда и начался проект и пошло его название. Я присоединилась к нему в 2012 году.
Это гражданский формат, где встречаются не только конфликтологи, но и люди разных профессий. Одним из важных результатов проекта был ремонт Зонкарского водохранилища, которое находится на территории Южной Осетии. Водохранилище находилось в плачевном состоянии, и если бы там случилась авария, она сулила экологические проблемы, как для грузин так и для осетин. Одним из достижений можно назвать и передачу архивных материалов, археологических экспедиций, которые были проведены на территории Южной Осетии в Советское время. Эти материалы, отчеты археологических экспедиций хранятся в Музее Грузии. В формате Точка зрения была достигнута договоренность, и при поддержке Еврокомиссии и британской неправительственной организации Ресурсы Примирения были сделаны дигитализированные версии этих отчетов и переданы осетинской стороне. Это важно, потому что у осетинских ученных этих материалов не было. На повестке дня стоит вопрос заключенных, осетин в в грузинкой тюрьме, грузин в цхинвальской тюрьме. Также на встречи приезжают представители общин, живущие по обе стороны разделительной линии. Есть вопросы, злободневные для общин с обеих сторон, например серьезная проблема – это дикие собаки в этих деревнях, очистка рек, питьевая и оросительная вода.
Несколько месяцев назад КГБ Южной Осетии сделало резкое заявление о формате Точка зрения и призвала не участвовать в этом диалоге. Ваше мнение по этому поводу.
Да это было и заявление КГБ, и множество публикаций в СМИ, которые призывали отказаться от этого процесса и писали о вредности и предательстве людей, участвующих в этом проекте. Но надо сказать, что наши осетинские коллеги – это довольно-таки смелые и уверенные в своей правоте люди. Естественно, что они патриоты своей родины, у них свои взгляды и свои принципы, свое восприятие нынешней ситуации и будущего своей страны, которые резко отличаются от нашего, но они продолжают участвовать в Точке Зрения. Думаю, что такого рода заявления направлены не только на людей, которые участвуют в этих процессах, но и против НКО (некоммерческих организаций) и это направлено на их если не уничтожение, то минимизацию самостоятельных независимых личностей. Это дубликация того, что происходит в России, но в Южной Осетии даже переусердствовали и еще более грубо подошли к этому.
Как вы оцениваете реакцию некоторых российских СМИ на такого рода встречи?
Людям из Южной Осетии и Абхазии не до смеха, когда такое появляется. Недавно была публикация «обличающая» подрывную деятельность британцев. Великобритания давно работает в направлении урегулирования конфликтов. А вот почему это вызывает бурю негатива у российской стороны тоже понятно. Шпиономания, поиск агентов и врагов – это, к сожалению, плохо забытое прошлое.
Какую деятельность вы еще проводите?
Помимо гражданских встреч, самое главное, то, что мы работаем и внутри грузинского сообщества. Например, наша организация совместно с Кавказским домом выпустила доклад под названием «Конфликты в Грузии: вызовы нынешнего периода и возможные пути их преодоления». Это наши взгляды на то, как в нашей довольно-таки сложной ситуации, когда усиливается влияние в регионе, когда с Южной Осетией и Абхазией подписаны те договоры, найти пути выхода из этой ситуации.
Насколько роль женщины важна в миротворчестве и почему вы решили участвовать в этом сложном процессе?
Это очень важно. Женщины, конечно же имеют отличный от мужчин взгляд на конфликты. И у нас в Грузии лицо гражданского сектора — женское. Так как, когда формировался гражданский сектор в Грузии, мужчины были в политике, а женщины в то время заняли эту нишу. Я уже 12 лет в этой сфере и могу сказать, что миротворчество – сложный путь. Меня привлек в миротворчестве интерес, хотела понять механизмы того, как общественные усилия могу влиять на политические процессы. Когда занимаешься миротворчеством возникает чувство, что это какой-то бег на месте и думаешь, что ты никак не влияешь на процессы. Но, с другой стороны, когда изучаешь теорию миротворческих усилий, понимаешь что это такая большая яма на дне которой есть лужица чистой воды, и ты бросаешь туда много камней, пока не заполнишь эту яму и в конце когда бросишь последний камушек чистая вода, которая была внизу выходит наружу.
Интервью подготовила Эдита Бадасян
