Прошло восемь лет с августовской войны. Что сегодня о ней думают обычные люди на улицах Цхинвала и как они живут?
Тамара Меаракишвили
«2008 год изменил нашу жизнь. Как мы живем? Мы спокойны, никого не похищают, не убивают. Спим спокойно, но жить тяжело. Мы как остров. Да, у Южной Осетии есть признание, мы независимы. Но с даже с этим можно поспорить – в деньгах мы зависимы от России, а в медицине, фруктах и овощах – от Грузии», — говорит Светлана, медсестра из цхинвальской больницы.
Она убеждена, что за восемь лет для медицины В Южной Осетии ничего сделано не было.
«Даже из-за простого случая жителей республики отправляют в Тбилиси (Грузия предоставляет бесплатное медицинское лечение всем жителям отделившихся регионов, Южной Осетии и Абхазии, — прим. ред.), здесь, у нас, низкий уровень медицины. Сейчас говорят, что может открыться дорога через Эргнети, и я буду большим противником этого», — утверждает Светлана и объясняет свое отношение тем, что по ее мнению, когда так открывались дороги раньше, потом всегда за открытием дорог следовала война.
«Мой муж армянин. У меня есть дальние родственники грузины. Я не ненавижу грузин, но и не считаю их друзьями», — заключает медсестра Светлана.
«Я таксист, и мы стоим на так называемой бирже такси в Цхинвале. Недавно из одного такси, которое стояло чуть дальше, мы услышали звуки грузинских песен. Мы, парни, подошли и сказали, чтобы он выключил. Он отказался, говорит, моя машина и что хочу, то и буду слушать. Машина его, но неоправданно в Цхинвале громко включать грузинские песни. Все равно мы его заставили выключить», — свое отношение к грузинам историей из жизни иллюстрирует молодой таксист осетин Тимур.
«Наше поколение выросло вместе с грузинами, но войны не должно было быть. Наверное, все образумится спустя годы, я верю в это. Но политики сбивают с толка жизнь людям. Раньше я часто ездил в Грузию, мои родственники и сейчас там живут. И мы уже сколько лет не виделись друг с другом. Да, цхинвальцы ездят через Ларс, но это далеко. Так хотелось бы увидеть, что изменилось, говорят, много всего построили в Грузии. И здесь идет строительство, украшают, но мы закрыты и не знаем, когда людям полегчает», — о жизни до и после августовской войны говорит пожилой Мурат.
«Я грузинка, а мой муж – осетин. Есть дети. Мой старший сын периодически ездит в Грузию (пробирается отсюда, есть одно место) и ему очень там нравится. Если бы было легко, то он там учился бы в вузе… Здесь спокойно. А что здесь еще может быть? Сейчас у детей, молодежи другие потребности», — заключает грузинка Тамуна из Цхинвала, который грузинская сторона называет Цхинвали.
«Мы в тупике. Иногда думаю, а будет ли будущее? Но, главное, что есть мир. Раньше все время была стрельба и постоянно мы были в страхе. Сейчас вижу, что люди строят дома, украшают, появились возможности и мы защищены. Наше поколение хорошо жило с грузинами, а как будем жить с ними в будущем – это дело правительства. Но в правительстве старые советские люди и у меня нет надежды», — говорит в прошлом инженер, сейчас безработный 53-летний Тамаз.
«Не знаю, меня никто не спрашивает, как мы будем. То, что наши люди ездят на лечение в Грузию, неужели грузины не обязаны бесплатно нас лечить? Все у нас разрушили и теперь мы заново строим страну», — считает жительница Цхинвала Нато.
«Молодежь сильно отравлена, они помнят только плохое о грузинах, и не знаю, захочет ли это поколение примирения. А так, многое делается – стройки, делают улицы, появилась работа. Постепенно все строится, но мы недовольны», — на вопрос о сегодняшней жизни в Южной Осетии отвечает учительница начальных классов Ирина.
«После войны поступило много помощи, но пройдись и посмотри, сколько еще разрушенных домов. Куда делась эта помощь? Сейчас сказали, что все, наши дома больше не будут восстановлены, помощи в этом плане больше не будет. На улице увидел руководителя правительства Кулумбегова и говорю: кто восстановит мой дом? Он сказал, что денег больше нет, эти дома разрушили грузины. Так что иди и у грузин спрашивай, когда это будет. Так куда делось столько денег? Сами присвоили. Посмотрите на их дома снаружи, построили замки. Если у кого-то кто-то был, все получили помощь, а у кого нет, либо в банке взяли кредит и так отремонтировали, либо как я – живут в полуразрушенном доме», — ситуацию в стране после августовской войны описывает сотрудник местного самоуправления.
«Грузии посоветую признать нас и начать с нами добрососедские отношения. Только это поможет ей в восстановлении отношений. И еще, в Грузии должны быть созданы правозащитные организации для защиты прав наших граждан. Обязательно должна быть газета, сайт и другие средства, что поможет донести до Евросоюза, то, что здесь происходит. Отсюда многие обращались к ним. А так, все пустота для всех нас – и для осетин, и для грузин. Признание от Грузии даст возможность, чтобы нас признали и другие страны, и у них будут отношения с нами. Без этого будем жить в безнадежном, депрессивном и гнилом состоянии, и нация просто вымрет… И эта территория станет мертвой зоной для военных баз и олигархов», — возможные выходы из геополитического тупика рассматривает другой сотрудник гос аппарата Южной Осетии.
«Война это всегда плохо. А грузинам я бы сказал, что у нас, как у нации, есть право жить отдельно, и они должны это осознать. Только после этого можно думать о дружеских, равных отношениях», — обобщает мнение многих осетин молодой парень Аслан из Цхинвала.
Все имена собеседников изменены с целью их безопасности.
В опубликованных на сайте материалах сохранены термины и топонимика, используемые авторами. IWPR и редакция сайта не несут ответственности за содержание авторских материалов.
