Из-за карантина, введенного в ответ на Covid-19, многие лишились доступа к базовым услугам.
Нино Чибчиури
Нана Кахниашвили уже более месяца изолирована вместе со своим малолетним ребенком в их доме в поселке внутренне перемещенных лиц (ВПЛ) Церовани. 47-летняя женщина, бежавшая из Лиахвского ущелья во время войны 2008 года с Россией, говорит, что кризис с коронавирусом оказался особенно травмирующим для таких людей, как она.
«Я боюсь даже выйти на улицу, прикоснуться к чему-то и принести это домой, – говорит она. – Даже ребенок боится подойти к воротам в нашем дворе. После 2008 года, когда у нас не было работы, мы в итоге нашли какие-то способы трудоустроиться. Но теперь, когда запрещено передвижение, мы оказались в гораздо более сложной ситуации. Наша жизнь, вероятно, будет тяжелее, чем даже в 2008 и 2009 годах. Теперь у всех свои проблемы. Так у кого будет дело до нас?».
Многие из тех, кто был вынужден покинуть свои дома в результате войны августа 2008 года, говорят, что теперь пытаются справиться с новыми трудностями. Они связаны с ограничениями, введенными в рамках реагирования Тбилиси на пандемию.
Около 26 тысяч выходцев из Южной Осетии после войны были признаны внутренне перемещенными лицами. Правительство предоставило им семь специально построенных поселений в муниципалитете Гори.
Тем не менее, только два из них находятся вблизи городов, остальные же расположены в более отдаленной сельской местности и вдали от основных социальных услуг. По словам вынужденных переселенцев, ввиду строгих ограничений на передвижение, поскольку 21 марта правительство объявило чрезвычайное положение, сегодня они оказались в большей изоляции, чем когда-либо.
«Здесь нет ни одной аптеки. Единственный супермаркет в соседнем селе Надарбазеви буквально опустошили во время Пасхи, – говорит Темур Бабуцидзе, 72-летний житель поселения ВПЛ в Хурвалети. – У меня больше нет лекарств, и я не смог получить пенсию за этот месяц».
«Правительство предоставило нам товары первой необходимости. Сейчас мы едим фасоль и консервы, но не знаем, как долго сможем продержаться на этом. Здесь есть люди, которые болеют раком и нуждаются в химиотерапии. Пока дороги не откроются, у них не будет доступа к лечению. Несмотря на боли, они не могут получить и доступ к необходимым медикаментам. Когда мы звоним на номер поддержки правительства 144, никто не отвечает».
По словам психолога Мариам Гочиашвили, изоляция усугубила положение вынужденных переселенцев еще и потому, что вновь оживило травму, пережитую ими во время войны 2008 года.
«Посттравматическое состояние может длиться долго, и справиться с ним можно только благодаря помощи психолога и поддержке близких. После войны ВПЛ смогли лучше справиться с проблемами, потому что в трудные дни были вместе. Но изоляция, соблюдения которой требуют действующие ограничения, только пробуждает травматические воспоминания».
По словам официальных лиц, они делают все возможное, чтобы обеспечить защиту внутренне перемещенных лиц. Заместитель губернатора региона Шида Картли Амиран Кристесиашвили говорит, что правительство находится на постоянной связи с поселениями.
«Хотя ни в одном из населенных пунктов нет аптеки, в каждом из них у нас есть свой представитель, и все знают мой контактный номер. Мы хорошо организованы, когда дело касается вынужденных переселенцев», – сказал Кристесиашвили IWPR.
Что касается ограничений на поездки, он добавил: «Внутренне перемещенным лицам предоставляются временные пропуска, чтобы они могли без проблем совершать поездки для решения конкретных задач. Они могут позвонить на горячую линию или связаться напрямую со мной».
Местные муниципалитеты с поселениями ВПЛ – в том числе Курта, Эредви и Тигва – также уверяют, что решают потребности людей, проживающих там.
Но с этим согласны не все. В селении Скра, где после августовской войны было расселено 86 семей, люди жалуются, что ограничения на поездки очень осложнило их жизнь.
Жители больше не могут выполнять сезонные сельскохозяйственные работы в соседних районах, благодаря чему они обычно зарабатывали по 20-25 лари в день (от шести до восьми долларов США). В настоящее время они также не могут получить доступ к земельным участкам, которые многие получили после войны.
Реваз Кахниашвили, бывший заместитель губернатора Шида Картли, объясняет: хотя фермерам разрешается совершать поездки между 6-8 часами утра и 6-7 часами вечера, чтобы обрабатывать свои наделы, вынужденным переселенцам придерживаться этого графика будет непросто.
«Большинство земельных участков ВПЛ расположены далеко от населенных пунктов, что плохо для всех, – говорит он. – Возникает ситуация, когда с наступлением весны людям нужны пестициды, гербициды и т. д. Времени, отводимого фермерам дважды в день, недостаточно для того, чтобы эти люди успели обработать свои участки. На мой взгляд, это очень необоснованные и бессмысленные ограничения».
Еще одна проблема, хоть она и выходит за рамки юрисдикции местных властей, это доступ в интернет.
«У нас есть проблемы с доступом к интернету, и даже когда он есть, это всегда плохая связь, – рассказывает Эленэ Хадури, 16-летняя студентка, живущая в поселении Скра. – В большинстве случаев мне нужно использовать мобильный интернет, но многие не имеют доступа даже к нему. Поэтому они не могут сделать домашнее задание, и наверняка отстанут в школе».
Кети Джавахишвили из села Хурвалети сумела подключить мобильный интернет к своему компьютеру. Но, как и многие другие, она говорит, что проблемы остаются.
«Раньше я училась в Тбилиси, но из-за вируса больше не могла там оставаться. Мне пришлось вернуться в деревню, где нет интернета. Мне удалось получить на определенный период мобильный пакет, с помощью которого я могу использовать свой компьютер для доступа к онлайн-лекциям и отправки домашних заданий. Но этот процесс не гладкий. Даже преподаватели не смогли наладить процесс, что порождает страх перед выпускными экзаменами».
Когда 24 апреля правительство Грузии объявило о своем антикризисном плане, никаких конкретных упоминаний о вынужденных переселенцах там не было. Активисты называют это ошибкой, поскольку у ВПЛ есть особые потребности, которые необходимо решать.
«Внутренне перемещенные лица попадают в особо уязвимую категорию и нуждаются в большем внимании, – говорит Лексо Меребашвили, юрист Центра по правам человека. – В условиях чрезвычайного положения правительство должно было поручить координацию решения неотложных проблем ВПЛ отдельной службе. Кроме того, им могли бы предоставить больше коммунальных льгот. Некоторые населенные пункты полностью отрезаны от других сел или городов. И эти поселения требуют дополнительного внимания».
Галина Келехсаева из села Шавшвеби, где живет 177 семей, взяла дело в свои руки, решив помочь местному населению. При поддержке женской ассоциации вынужденных переселенцев «Согласие» она превратила свой дом в швейную мастерскую по изготовлению масок. Теперь Галина бесплатно раздает их своим соседям.
«Я использую хлопок для шитья масок для лица, на которые есть большой спрос из-за жестких ограничений на передвижение, – рассказывает она. – Я и еще одна женщина смогли сшить 300 масок, которые мы раздали в селе. Сейчас мы шьем дополнительно 100 масок. Как я могу сказать нет, когда люди приходят ко мне и спрашивают о них?».
Еще 25 защитных масок Келехсаева передала дому престарелых, а 30 – неправительственной организации «Тропа» (Biliki) в регионе Шида Картли.
«Пока у меня достаточно запасов и, надеюсь, я и дальше смогу удовлетворять спрос», говорит Келехсаева.
Эта статья первоначально была опубликовано в Глобальные Голоса под заголовком Georgia: IDPs More Isolated Than Ever, подготовленной Институтом по освещению войны и мира (IWPR), iwpr.net
