Яна Исраелян
«Гражданская коалиция беженцев» обратилась в ноябре в министерство по делам беженцев и расселению с просьбой решить проблему жилья ВПЛ.
По словам руководителя организации Лелы Гуледани, активисты хотят уладить все нерешенные вопросы цивилизованным путем.
«Есть реальная проблема с жильем – и ее надо решать. Некоторые семьи беженцев до сих пор нигде не зарегистрированы. Тех кто самовольно заселился, насильственно выселяют, не предоставляя компенсацию. Мы просим выделить соответствующую жилплощадь в Тбилиси. Пусть будет создана комиссия, в состав которой войдут и сами беженцы, которая решит, кому действительно положена жилплощадь, а кто уже ее получил, и поэтому не может еще раз претендовать на жилье от государства», — говорит она.
«Мы не требуем дома в фешенебельных корпусах, но те, кто зарегистрирован в Тбилиси, имеют право на получение жилья в столице. Конечно, это касается ВПЛ и из Абхазии, и из Южной Осетии. Диалог с представителями властей начался успешно. Надеемся, что и завершится он так же успешно».
Заместитель министра по делам беженцев Гоги Пацация заявил, что встречи с беженцами происходят ежедневно.
«Это наша каждодневная работа. Наше ведомство принимает по пять-шесть посетителей. Мы стараемся определить и решить проблемы в каждом конкретном случае. Просьбы многих уже удовлетворены. За некоторыми из них жилплощадь уже зарегистрирована».
Иадо Гурчиани родом из Очамчира (Абхазия). Она работает в Гори. Приезжая в Тбилиси, Иадо остается в здании бывшего института геофизики. Здесь мы и договорились с ней встретиться.
Институт, построенный в советские времена, сейчас не функционирует. В 12-этажном здании четыре этажа занимают беженцы. Окна здания не освещены. Исключение — лишь комната вахтера на первом этаже. Она светится единственным освещенным окном. Иадо встретила меня на темной лестнице.
— Институт не работает, — рассказывает она.- Беженцы заняли здесь верхние этажи – начиная с шестого этажа и выше.
— А что сторожить в пустом здании? – спрашиваю я, когда мы проходим мимо вахтера.
— На одном из этажей арендует помещение Аджарское телевидение, — объясняет она.
«Вахтер, аренда помещения.… Значит, у здания есть хозяин. Как тогда сюда смогли попасть беженцы?», — подумала я про себя, запоминая вопросы, чтобы потом задать их Иадо.
Поднимаемся на восьмой этаж. Длинный темный коридор с облупившейся штукатуркой на стенах и рваным линолеумом. Слева и справа – двери, когда-то выкрашенные в белый цвет. Заходим в одну из них. Мы в пустой комнате. Голые стены. На потолке – лампочка без абажура. Окна – незанавешаны. В углу – массивный «кабинетный» стол советского периода, рядом – расшатавшийся стул, у окна – низкая кровать, застеленная одеялом (без пододеяльника, простыни и наволочки). Ни тапочек, ни полотенца, ни вешалки – никаких мелочей, свидетельствующих о том, что здесь живут люди. Комната производит впечатление нежилой. Иадо замечает мое недоумение и отвечает на незаданный вопрос:
— Я живу, в основном, в Гори. Там снимаю дом недалеко от работы. Здесь остаюсь редко – только когда приезжаю по делам в Тбилиси и надо где-то переночевать. Вы же видите – здесь нет никаких условий.
Условий действительно нет. Кухня – в конце коридора. Туалет – один на весь этаж. По словам Иадо, всего в здании живет 54 семьи. Все они заселились сюда месяц назад. На вопрос, как они сюда попали и где жили раньше, Иадо смутившись, ответила невнятно. Сказала, что здесь, большей частью, поселились мужчины.
— А где остаются женщины? – поинтересовалась я.
— Кто у родственников, кто у детей, кто на квартире – по-разному.
Ей было семь лет, когда убили отца. Семье пришлось покинуть свой дом в Очамчира. Приехав в Тбилиси, Иадо с мамой и братом мыкались по углам. Сначала поселились у родственников, затем – снимали комнату, в которой ютились втроем. Двадцать лет семья Гурчиани ждала от государства помощи. Только недавно за ней зарегистрировали небольшую жилплощадь. Но теперь там живет подросший за это время брат со своей семьей – женой и ребенком. Иадо с мамой опять остались без жилья.
За это время Иадо успела поступить в институт и окончить. Во время учебы работала – вместе с мамой пекла пирожные дома и сдавала в магазины по соседству. Потом начала работать в магазине консультантом по продажам.
— С утра шла в институт на лекции, оттуда – в магазин. Работала допоздна. Возвращалась домой иногда за полночь. Но по-другому не получалось. Надо было на что-то жить.
Сейчас Иадо 27. Несколько лет назад она вышла замуж, но вскоре развелась. Недавно нашла работу в Гори. Чтобы не проделывать каждый день большой путь из города в город, она снимает комнату в Гори, где ютится с матерью и двумя детьми.
— Иадо, ты бы хотела обязательно жить в Тбилиси или согласна и на дом в другом городе? – спрашиваю ее напоследок.
— Я не претенциозная. Мне все равно где жить. Где будет работа, там и буду жить. Лишь бы была крыша над головой.
Мы вышли из здания. По-прежнему одиноко светилось окно комнаты вахтера. Иадо уезжала в Гори – сегодня она работает в ночную смену.