Тамила – эндокринолог из Тбилиси, Джильда – учитель из села Бершуети. Судьба свела двух женщин, когда их мужья оказались в одной камере в цхинвальком изоляторе.
Какую роль играют женщины в решении проблем, которые стоят перед Абхазией? Что могло бы помочь усилить роль женщин в обществе и политике? Эти и другие темы сегодня обсуждали на тренинге, организованном движением «Матери за мир и социальную справедливость» в центре «Проспект» в Сухуме.
Тренинг для представителей госструктур, гражданских организаций, преподавателей из городов и районов Абхазии вели сотрудница Центра гуманитарных программ Лиана Кварчелия и директор Сухумского дома юношества Елена Кобахия. Они попросили участников озвучить проблемы, которые, на их взгляд, больше всего волнуют общество. Мнения в основном совпали – это нарушение прав человека, неравенство перед законом, безнаказанность, неблагоприятная криминогенная ситуация, коррупция, безработица, социальное расслоение, наркомания, смертность на дорогах, отсутствие женщин во власти и т.д.
Мужчины часто недооценивают роль женщин, заметила экс-депутат Сухумского городского собрания, бывший помощник вице-спикера парламента и член Общественной палаты Саида Алания. Во время войны у нее погиб сын. В 2004 году она была выдвинута в депутаты движением «Матери за мир и социальную справедливость» и другими общественными организациями. Она подчеркнула, что каждый человек на своем месте, если он активный, может сделать что-то позитивное. Алания считает, что необходимо ввести квоты на представительство женщин во власти.
«Когда дело идет о том, чтобы женщина была во власти – исполнительной, законодательной, – у женщины уже не хватает не то, что… и знания есть, и профессионализм есть, и подготовлена, но быт, социум – они настолько связаны, настолько главенствующая роль женщины, которая сама себя ощущает, настолько востребованы в семье, что ей трудно оторваться и начать общественно-полезную деятельность для общества. Все эти причины заставили нас поговорить с вами о лидерстве, создать условия для того, чтобы женщина понимала свою роль не только в семье, но и в общественной жизни, играла, может быть, не главенствующую, но наравне с мужчиной активную роль в государстве», – сказала она, обращаясь к участникам тренинга.
Общество должно быть подготовлено к тому, что женщины могут быть во власти, заметила Алания. Подобные тренинги, по ее словам, пробуждают в женщине уверенность в себе, самодостаточность, стимулируют к получению профессиональных навыков, которые могут помочь появиться женским лидерам.
Сотрудник Центра гуманитарных программ Лиана Кварчелия уточнила, что речь не идет о противопоставлении женщин и мужчин, а о создании ситуации, чтобы, например, не принимались законы без учета мнения женщин.
Лиана Кварчелия напомнила: «Приняли закон о запрете абортов даже по медицинским показателям. После этого одна женщина точно умерла. Я не знаю, сколько еще было случаев. Это такой пример, когда нельзя принимать решение, не учитывая мнение всех. А мнение всех – это мнение женщин тоже, в том числе, потому что мы такие же члены сообщества, мы тоже идем к избирательным урнам, голосуем. Если женщине доверено самое главное – воспитать человека, в том числе, будущего президента, будущего депутата, который принимает эти законы, не всегда продуманные. Если такое доверено, почему женщина не может высказать свое мнение и участвовать в решении очень важных проблем, которые влияют и на страну в целом?»
Кварчелия отметила, что традиционно в абхазском обществе женщина играла важную роль. По ее словам, есть разные формы участия: кто-то избирается в парламент, кто-то в местное собрание, кто-то создает инициативную группу или просто подписывает петицию в Facebook.
Сотрудник общественной организации «Центр развития» Асида Адлейба отметила, что женщины в Абхазии достаточно активные. Но когда встает вопрос о продвижении во власть, то они воздерживаются. Это, по ее словам, может быть потому, что политическая борьба в республике очень острая, и женщины не хотят в нее ввязываться.
«Получается так, что женщина решает очень много вопросов, является хорошим специалистом в определенной области, но при этом она остается на месте, и ее голос не учитывается. Наглядный пример – это закон о запрете абортов, где не было учтено мнение женщин. Я думаю, что если бы на тот момент в парламенте было бы больше представителей женского пола, то я думаю, что вопрос хотя бы начал на том этапе хоть как-то обсуждаться».
Действительно, женщины сегодня недостаточно представлены в органах государственной власти Абхазии. В нынешнем созыве парламента всего одна женщина-депутат. В Сухумском городском собрании также одна женщина-депутат. В правительстве две женщины возглавляют министерства. Закон «О равных правах и равных возможностях для мужчин и женщин в Республике Абхазия» принят парламентом по инициативе Ассоциации женщин Абхазии в 2008 году, но на практике не работает.
Однако Асида Адлейба выступает против гендерного квотирования. По ее словам, нужно руководствоваться личными качествами и знаниями человека.
«Квотирование обязывает соответствовать определенным цифрам. Это может как раз способствовать тому, что качество будет снижено. Я против квотирования, но женщина должна стремиться идти во власть, должна пытаться сделать так, чтобы ее голос был учтен. Но, тем не менее, избиратель должен руководствоваться здравым смыслом, не выбирая по половому признаку».
Юрист первой нотариальной конторы Сухума Адица Цушба отметила, что роль женщины в политике и в общественной жизни Абхазии размыта. «Я считаю, что женщина должна быть активная, не ущемляя ничьи права, существуют вопросы, в которых мы чуть больше разбираемся. Мы должны говорить о некоторых насущных проблемах, вообще, в целом мы должны говорить обо всем. Мы должны понимать, как это делать, для этого должны быть такие тренинги, организации, в которых должны объяснять женщинам, как мы должны к этому приходить, какое понимание проблемы, понимание, может, есть, может быть, не могут осуществлять какие-то действия. Как мы можем к этим вопросам подходить?»
Директор Сухумского дома юношества Елена Кобахия обучала участников тренинга базовым принципам стратегического планирования. Говорила о том, что такое общественная кампания, как ее спланировать, чтобы добиться каких-то результатов.
Председатель движения «Матери за мир и социальную справедливость» Гули Кичба и другие матери погибших все послевоенные годы занимаются защитой прав семей погибших, социальными проблемами. Кроме того, проделана огромная работа по поиску пропавших без вести. Миссия организации – миротворческая.
На днях Гули Кичба была избрана секретарем Общественной палаты. Это яркий пример активного участия женщин в общественно-политической жизни страны. В этом году они решили поделиться своим опытом гражданской активности с молодыми женщинами, провести серию тренингов.
Усиление роли женщин в принятии решений повысит статус женщин в Абхазии. Это один из важных шагов на пути построения правового демократического государства.
Проект реализуется при поддержке программы COBERM – совместной инициативы EC и ПРООН.
Текст содержит топонимы и терминологию, используемые в самопровозглашенных республиках Абхазия и Южная Осетия
Де-факто власти Южной Осетии намерены впервые вынести на Международные дискуссии в Женеве вопрос о признании геноцида осетин в 1920 году. Об этом ТАСС заявил полпред цхинвальского лидера по вопросам постконфликтоного урегулирования Мурат Джиоев. Очередной раунд переговоров намечен на 31 марта – 1 апреля.
«В этом году в Южной Осетии год памяти – мы отмечаем 100-летие геноцида осетинского народа – и должны поднимать этот вопрос на всех уровнях. Вопрос признания геноцида осетинского народа мы будем поднимать и на Женевских дискуссиях. Этот вопрос мы уже ранее обговорили с сопредседателями Женевских дискуссий», — сказал Джиоев.
Официальный Тбилиси планы цхинвальских властей расценивает как попытку внести в грузино-осетинские отношения еще один элемент напряженности. По словам госминистра по делам примирения и гражданского равноправия Кетеван Цихелашвили, разговоры о т. н. «геноциде» — это манипуляции неисторической данностью. Она считает, что таким образом оккупационный режим пытается подпитывать политику разделения, которую уже проводит посредством колючей проволоку и ограничениями на передвижение.
«Это попытка исказить историю, но историю переписать все равно не удастся. Это не исторический, а политический и деструктивный дискурс, который служит для поддержания конфликта и эскалации напряженности», — заявила Цихелашвили.
По словам госминистра, сегодня действия оккупационного режима направлены против грузинского, осетинского и абхазского народов, против их идентичности. Цихелашвили подчеркивает, что социально-экономическое, гуманитарное положение на оккупированных территориях, ситуация с правами человека не отвечают цивилизованным стандартам.
«Поэтому было бы лучше перейти на более конструктивную платформу, к чему всегда призывает как грузинская сторона, так и наши партнеры, в том числе в Женеве. Давайте говорить о реальных проблемах, требующих решения, а не об этих нереальных исторических манипуляциях», — заключила Кетеван Цихелашвили.
Ранее СОВА сообщала о том, что де-факто парламент Южной Осетии призвал Москву признать события начала XX века актом геноцида. Как утверждают авторы письма, когда осетины «выразили желание присоединиться Советской России», в июне 1920 года правительство Грузии направило свои войска в регион, уничтожив большую часть населенных пунктов. Жертвами тех событий якобы стали несколько тысяч человек.
Стоит также отметить, что летом 2019 года с обвинениями в совершении геноцида в адрес Грузии обрушился президент России Владимир Путин.
Европейский суд по правам человека обязал власти Азербайджана выплатить компенсацию журналистке Хадидже Исмаиловой, которая в 2015 году была приговорена к 7 с половиной годам лишения свободы по обвинениям, которые она и правозащитные организации называют сфабрикованными.
Журналистку, которая тогда была сотрудницей Радио Свобода/Радио Свободная Европа, осудили по обвинениям в уклонении от уплаты налогов и растрату. В решении ЕСПЧ признается, что подлинными целями ареста Исмаиловой было «заставить ее замолчать и наказать ее за ее работу».
ЕСПЧ постановил, что ей должны выплатить компенсацию в размере 25 тысяч евро.
Правозащитная организация Amnesty International, которая ранее признала журналистку узницей совести, приветствовала решение суда, но отметила, что в Азербайджане в отношении Исмаиловой по-прежнему действуют ограничения, связанные с судимостью, в частности запрет на выезд.
Обвинения в адрес Исмаиловой рассматривались многими общественными организациями как возмездие за ее журналистские расследования о предполагаемой коррупции в семье президента Азербайджана Ильхама Алиева.
В конце 90-ых в Ахалкалаки появились первые неправительственные организации, в начале двухтысячных количество зарегистрированных неправительственных организации перевалило за 200. Все было связано с финансами донорских организаций, которые выдавались в Грузии, на разные активности НПО. Теперь же и в регионах работают центральные организации, тем самим поставив местные организации на путь “вымирания”.
Гиорги Андгуладзе из первых нпошников, кто был вовлечен в развитие гражданского общества в конце 90-ых. Когда начался НПО-бум и все кто хотел “легких” денег регистрировал одноразовые организации. Все признаются, тогда в Ахалкалаки крутились большие деньги, ведь регион был до этого обделен вниманием, мало того сыграла на руку и особенность региона, компактно проживающее этническое меньшинство. Большинство неправительственных организации, которые тогда заработали хорошие деньги, исчезли со временем. Остались только идейные НПО, их чуть больше 20 по всему региону.
“Если говорить о влиянии НПО, оставляет желать лучшего, потому что неправительственные организации в Самцхе-Джавахети довольно слабые, не только из-за того, что они стабильно не могут иметь постоянное финансирование, но и из-за того, что в целом гражданское общество слабое. Несмотря на это, некоторые организации работают. Несмотря на то, что процесс развития трудно продвигается, мы все же развиваемся. Тем более, что некоторые НПО, которые были зарегистрированы, они никогда и не работали. Создавались в рамках разных программ, собирались какие-то люди создавали НПО и все. В Ахалцихе я знаю только два НПО, которые закрылись и один в Ахалкалаки”, – говорит Гиорги Ангуладзе.
Если в начале общество не воспринимало и не понимало в чем заключается роль этих организации, остерегалось. Постепенно понятие НПО стало обыденностью, хотя изначально приходилось долго объяснять кто такие и что хотят. Тогда в обиход вошло слово “тренинг”. Деятельность организации в большинстве случаев не была заметна и нацелена была на развитие определенных людей.
“Тогда про НПО знали меньше. Работа с населением была труднее, но с донорами легче. В течение этих 20 лет доноры начали больше требовать от НПО. Само собой осложнилась отчетность, нужны более конкретные итоги проектов. Надо показать донору достижения более ощутимые. На сегодняшний день работать в НПО не так легко, как 20 лет назад. Потому что каждое слово, которое высказывают представители той или иной организации, должно быть аргументировано и подтверждено серьезными документами. Ситуация в Джавахети довольно сильно отличается от остальной страны. И то, что у нас, у НПО такая ситуация сложилась, частично и наша вина. Очень трудно работать от проекта к проекту”, – говорит Гиорги Андгуладзе, руководитель проекта “Самцхе-Джавахетский HUB” и председатель неправительственной организации “Месхи демократы”.
Махаре Мацукатов также из тех людей, кто стоял в истоках развития гражданского общества, он руководит двумя неправительственными организациями: ассоциация “Ахалкалакский картофель” и “Бизнес центр Ахалкалаки”. Махаре считает, что сейчас НПО – не объединение идейных людей, а отдельные авторитетные нпошники. Как он вспоминает, раньше доноры сами предлагали облегченный вариант участия в грантовых конкурсах, чего не скажешь теперь.
“Последний проект, который осуществила ассоциация “Ахалкалакский картофель” был в 2018 году. Что касается “Бизнес центра”, целый век не было проекта. Несколько раз писал проекты, но никакой не прошел. Местные организации гранты не получают. Когда пишут какие-то проекты и дают на осуществление в каких-то регионах надо, чтобы было отмечено, что проект должен быть осуществлен не в Тбилиси. Пускай хотя бы включат в партнеры местные организации. Если проект осуществляется в Ахалкалакском муниципалитете, почему ни одна организация местная не может быть включена? Сейчас приоритет дан центральным организациям, им и достаются гранты, которые задушили местные НПО, которые на данный момент в предсмертной агонии. Просто какие-то активности по инерции делаются, к сожалению это делают НПО-шники, то есть личности, а не НПО”, – говорит Мацукатов.
Активных женщин в НПО раньше было мало, одна из них Дали Агдгомеладзе. Она до сих пор работает, но признается, что содержать НПО намного сложнее, чем было раньше.
“Последний проект у нас был год назад, проект финансировался посольством США в Грузии. После этого я обращалась, писала проекты в фонды, но грантов мы не получали. Наша организация работает над образованием, гендерным вопросам и по многим другим направлениям. Однако содержать офис и стаф очень сложно и дорого. В организации постоянных членов 2, но когда появляются проекты, мы нанимаем необходимых специалистов, юристов, экспертов, учителей и тд. А если нет грантов, нет активностей нет и ничего”, – говорит Дали Агдгомеладзе.
Развитие гражданского общества, интеграция, обучение государственному языку, работа с молодежью и многое другое цель и направленность неправительственных организации. Однако если в Европе, откуда была перенята идея общественных организации, они все еще актуальны и в большинстве случаев именно государство выделяет финансирование для деятельности НПО, то в Грузии это забота международных доноров, которые потихоньку уходят отсюда.
Находясь под давлением уголовного расследования и бесконечных судебных разбирательств, единственная возможность выжить – продолжать активную борьбу за нормальную жизнь в городе, который еще не оправился от последствий войны.
За последние шесть лет в Грузии по меньшей мере четыре женщины-политика подвергались шантажу с использованием материалов, касающихся их личной жизни. Подозреваемые не были выявлены, привлечены к ответственности и приговорены к наказанию. Согласно Уголовному кодексу страны, совершенное преступление предусматривает тюремное заключение сроком от 4 до 7 лет.
Местные жители – этнические грузины и осетины – помогают друг другу выжить. Они говорят о проблемах с доступностью медицинской помощи и страхе никогда больше не увидеть свои семьи.
Марта Ардашелия
«Если выжил, говори», — это кредо Ирины Довгань. Женщины, которая спаслась из плена благодаря фотографии, попавшей на страницы New York Times. События 2014 года в Украине вместе с мировой политикой перезагрузили и профессию журналиста. Как выдуманный российскими федеральными медиа мир переместился с телеэкранов в украинские города, обсудили в Тбилиси на дискуссии IWPR «Война, увиденная сверху: несломленные украинские женщины».
В зале гаснет свет. На экране – третий эпизод документального фильма «Неzламні» («Несломленные»). Эта трилогия посвящена побывавшим в плену украинским женщинам. Одна из ее главных героинь – Ирина Довгань. До сих пор приветливо улыбавшаяся гостям тбилисской премьеры, она решительно встает со своего места. В темном зале Ирина находит убежище за ширмой – где-то между зоной с кофейным аппаратом и местами для зрителей. Здесь спиной к экрану, на котором проектируются самые тяжелые моменты ее жизни, она простоит до конца показа.
Ирина – одна из тех украинок, которые попали в плен в Донбассе. Ее удерживали в течение пяти дней. Женщину арестовали и пытали за то, что она приносила еду и теплую одежду украинским военным. Доказательства нашли в ее планшете.
Ирина Довгань, жительница Донбасса, подвергшаяся пыткам со стороны пророссийских сепаратистов. Фото: IWPR
«Война, войдя в мою жизнь, уже меня не покидала», – рассказывает Довгань в Тбилиси. Женщина делится ужасающими подробностями плена.
«Те люди, которые меня пытали и убивали, они говорили: «Ты совершила столько преступлений, тебе не жить». Я бы никогда не подумала, что подобное может произойти в Донецке – современном, богатом городе, где люди жили счастливо. Я была счастливой жительницей этого города. Я пережила пытки в этом счастливом городе. Эта была война, информационная война: телевизор победил здравый ум», – говорит Ирина, косметолог по профессии, вспоминая, как за два месяца люди вокруг нее «буквально сошли с ума».
Довгань опознала всех, кто пытал ее. Имена этих людей – в списке сайта «Миротворец» в разделе «Чистилище». Туда авторы ресурса помещают персональные данные лиц, по их мнению, угрожающих национальной безопасности Украины. 10 декабря ресурс закрыли для публичного доступа. Тем не менее, Ирина уверена, что ее жизнь и безопасность ее семьи по-прежнему под угрозой. Причина – активная гражданская позиция женщины. Она много рассказывает о пережитом, принимает участие в дискуссиях и встречах по всему миру.
Осмысление причин и последствий вооруженных конфликтов требует комплексного подхода, считает участник встречи в Тбилиси Александр Русецкий, директор Южнокавказского института региональной безопасности.
«Очевиден дефицит плюрализма мнений. Общества, пострадавшие в результате конфликтов, не должны позволять себе рассматривать все в черно-белых тонах. Это сложные, многогранные конфликты», – считает он.
Показ фильма «Неzламні» («Несломленные») в Тбилиси. Фото: IWPR
Война в Украине изменила лицо журналистики, говорит еще одна участница дискуссии. В качестве журналиста Би-би-си Наталия Антелава в 2014 году подготовила ряд нашумевших телерепортажей, разоблачающих фейки, которые распространяли тогда российские СМИ об Украине. Репортер работала на востоке страны, когда сбили малазийский «Боинг».
Антелава уверена, что высокие стандарты работы и излишняя политкорректность не позволили западным журналистами сразу же распознать дозу пропаганды и дезинформации в украинской войне.
«На тренингах Би-би-си нам часто устраивали симуляцию войны, когда в условиях, приближенных к реальности, журналисты проходили учения. Начало войны в Донбассе было таким же фейковым, очень похожим на эти учения. А потом вдруг я смотрю по сторонам: я стою посреди поля с подсолнухами и вижу детские трупы и подбитый «Боинг». За то, как фейковая война в телевизоре превратилась в настоящую, несут ответственность и международные СМИ», – говорит Антелава.
Последние годы она работает над собственным проектом Coda, в котором пытается раскрывать суть происходящих событий, прослеживая историю от начала до конца. По словам Натальи, западным журналистам, в том числе и ей, «понадобилось очень много времени для того, чтобы понять, что дезинформация превратилась в настоящую войну. И мы виноваты в этом».
Тем не менее, именно журналисты спасли Ирине Довгань жизнь.
Фотография, на которой женщину, замотанную в украинский флаг, избивают прохожие, облетела мировые СМИ. В тот же день журналистам Эндрю Крамеру (New York Times) и Марку Франкетти (Sunday Times) удалось освободить Довгань.
Ирина – не единственная женщина, пережившая такое. По данным правозащитников, с 2014 года в плену сепаратистов побывали около ста украинок. Общая статистика насчитывает до трех тысяч пленных. Правда, эти данные не официальные. Государство до сих пор предпочитает не замечать таких людей, утверждают украинские правозащитники.
Неправительственный сектор Украины сейчас адвокатирует создание новой законодательной нормы для социально-экономической и моральной реабилитации побывавших в плену гражданских лиц.
По словам автора фильма «Несломленные» Ольги Волынской, представители власти в ходе дискуссий открыто признавались, что принятие закона станет тяжелым бременем для бюджета Украины. Впрочем, Верховная Рада уже рассматривает соответствующий законопроект. И скорее всего, в ближайшем будущем его утвердят.
«На данный момент 227 человек находятся в плену на оккупированных территориях Донбасса. Больше ста человек – на территории Крыма и в тюрьмах России. Я имею в виду политзаключенных. Двенадцать женщин все еще в плену», – рассказывает режиссер «Несломленных».
При этом, как утверждает Ольга, «официально пленных в Украине до сих пор не существует». Она имеет в виду попавших в плен мирных жителей. Своим фильмом режиссер хотела привлечь внимание к проблеме этих людей и показать другим выжившим, как справиться со стрессом.
Ольга Волынская, режиссер фильма «Несломленные». Фото: IWPR
Таких, как Ирина Довгань и другие мирные жители, побывавшие в плену, поддерживают украинские правозащитные организации. Они перечисляют одноразовую дотацию в размере около 4000 долларов, предоставляют временное жилье, оказывают медицинскую и юридическую помощь.
«Однако правозащитники не могут справиться одни, нужна вовлеченность государства», – рассказывает Дмитрий Рева из организации «СИЧ». Его «Правозащитная группа» также проводит юридические консультации прошедшим через плен людям.
По данным Ревы, в Международный суд по правам человека уже поданы порядка 500 заявлений. Впрочем, далеко не все готовы обращаться в Страсбург. «Многие пленные отказываются идти на контакт с правозащитниками, чтобы быстрее перебороть этот стресс», – говорит Рева.
Ирина Довгань в их число не входит. Когда последний эпизод трилогии, рассказывающий о самом тяжелом периоде ее жизни, закончился, она вышла из-за ширмы, где простояла весь показ, села напротив гостей тбилисской премьеры и спокойным голосом начала рассказывать про ужасы войны и плена.
«Если выжил, говори», – уверена Ирина Довгань.
*Содержание этой публикации/статьи не отражает официальной позиции Фонда Предотвращения конфликтов, содействия стабильности и безопасности Соединенного Королевства, Женского фонда развития ООН или IWPR. Ответственность за изложенную информацию и мнения полностью лежит на авторе (авторах) публикации.
Этот сайт использует cookie для повышения вашего удобства. Мы надеемся, что вы не против, но вы всегда можете отказаться, если хотите. ОтказатьсяХорошо
Privacy & Cookies Policy
Privacy Overview
This website uses cookies to improve your experience while you navigate through the website. Out of these cookies, the cookies that are categorized as necessary are stored on your browser as they are essential for the working of basic functionalities of the website. We also use third-party cookies that help us analyze and understand how you use this website. These cookies will be stored in your browser only with your consent. You also have the option to opt-out of these cookies. But opting out of some of these cookies may have an effect on your browsing experience.
Necessary cookies are absolutely essential for the website to function properly. This category only includes cookies that ensures basic functionalities and security features of the website. These cookies do not store any personal information.
