На фоне дезинформации и протестов консервативные партии препятствовали ее принятию за якобы подрыв «традиционных семейных ценностей».

После пяти лет ожесточенных политических дебатов ратификация Молдовой Конвенции Совета Европы о борьбе с насилием в отношении женщин показала разногласия между правозащитниками и консервативными группами в стране.

Теперь эксперты предупреждают: предстоит сдать тест на привлечение ресурсов, необходимых для реализации мер по прекращению насилия в отношении женщин, а также против дезинформации вокруг того, что на самом деле предусматривает договор, больше известный как Стамбульская конвенция.

14 октября в 101-местном парламенте Молдовы произошел раскол из-за ратификации: 54 депутата от правящей партии «Действие и солидарность» (PAS) проголосовали за, а оппозиционная партия «Шор» (SHOR) – против. Политический блок коммунистов и социалистов, который яростно противостоит конвенции, в знак протеста покинул заседание парламента.

Молдова подписала документ в начале 2017 года, но консервативные партии, в том числе Партия социалистов бывшего пророссийского президента Игоря Додона, препятствовала его ратификации за якобы подрыв так называемых традиционных семейных ценностей. Против лоббировала и влиятельная Православная церковь Молдовы, канонически подчиненная Москве. При этом Бельцкая и Фалештская епархия призывала отлучить от церкви одобривших конвенцию законодателей.

Поляризация в Молдове вокруг документа отражает то, что происходитв других восточноевропейских странах, таких как Венгрия, Болгария и Чехия, где консервативные правительства назвали конвенцию угрозой семейным ценностям и национальным устоям. Защитники прав женщин предупреждают о тревожном росте дезинформации, касающейся документа и того, на что он направлен.

В преддверии ратификации в Молдове критики утверждали, что конвенция разрушает христианские ценности и традиции, легализует однополые браки и способствует абортам и ЛГБТ-образованию. Они также указывали на то, что в документе гендер определяется как «социально сконструированная» категория.

«Статья 3 замаскирована, в ней говорится, что гендер является не чем-то, что человек получает биологически при рождении, а социальной конструкцией и выбором человека, — говорит депутат-социалист Богдан Цырдя, ссылаясь на третье дефиницию, содержащуюся в статье 3 Конвенции. – С таким определением пола для нас открывается возможность легализации как минимум 56 гендеров сначала в общественных местах, а затем и в школах».

Он добавил, что в Молдове уже действуют «тысячи законов» для защиты женщин от насилия.

Однако правозащитные группы рассматривают конвенцию как важный шаг вперед в решении глубоко укоренившейся в стране проблемы насилия в отношении женщин.

«В 95% случаев жертвами насилия в Молдове становятся женщины. Поэтому Стамбульская конвенция направлена ​​именно на борьбу с этим явлением», — говорит депутат PAS Дойна Герман, которая годами выступала за ратификацию, поддерживая усилия Совета Европы, направленные на то, чтобы подчеркнуть четкую направленность документа.

Стамбульская конвенция, вступившая в силу 1 августа 2014 года, устанавливает юридически обязательные стандарты по борьбе и предотвращению насилия в отношении женщин, защите жертв и судебному преследованию абьюзеров. Состоящий из 81 пункта документ содержит обязательства правительства, в том числе инвестировать в образование, собирать данные о преступлениях на гендерной почве и предлагать услуги жертвам.

«Применение этих положений обяжет членов парламента привести в соответствие национальное законодательство, чтобы жертвы могли получать более качественную и оперативную помощь», — объясняет Нигина Азизова, координатор программы «ООН-женщины» в Молдове. «Это [также означает] улучшение подготовки правозащитников, в том числе сотрудников, оказывающих помощь жертвам, и создание специализированных служб для поддержки жертв сексуального насилия. В Молдове сейчас таких инструментов нет».

Согласно исследованию, проведенному НПО «Центр женского права», в 2020 году в стране было официально зарегистрировано 12 970 случаев домашнего насилия, что на 1100 больше, чем в 2019-м, и почти на 2000 больше, чем в 2018-м. В отчете от 2016 года, подготовленном в соавторстве со структурой «ООН-женщины», было установлено, что семь из десяти женщин из сельской местности и шесть из десяти в городах в течение своей жизни подвергались по крайней мере одной форме насилия со стороны своего партнера.

По словам активистки по защите прав женщин Алины Андронаке, предоставление жертвам семейного насилия более безопасных условий жизни имеет критическое значение.

«Процесс слишком бюрократический и сложный, жертвы… часто решают вернуться к своим насильникам, потому что им негде жить и они не знают, что будет дальше. Они терпят и принимают насилие», — сказала она, сославшись на случай, когда мать двоих малолетних детей после нескольких месяцев скитаний из одного временного шелтера в другой во время пандемии вернулась к своему абьюзеру.

В 2019 году семь женщин погибли в результате домашнего насилия; за первые десять месяцев 2020 года десять были убиты абьюзерами.

В докладе «Центра женского права» отмечается, что, несмотря на рост числа случаев насилия, количество уголовных дел, возбужденных против нарушителей, сокращается. В 2020 году прокуратура расследовала 866 уголовных дел, что более чем на 100 меньше, чем в 2019-м. Жертвы также неохотно сообщают о насилии, опасаясь социальной стигматизации и отсутствия поддержки со стороны сотрудников правоохранительных органов.

Имплементация Конвенции ставит перед правительством ряд проблем, поскольку ратификация перекладывает на государство ответственность за распределение ресурсов на национальном и местном уровнях.

Азизова отмечает, что в дальнейшем правительству необходимо будет разработать комплексный план реализации документа, а также провести реформу законодательства.

«В настоящее время существует довольно много пробелов, которые препятствуют обеспечению эффективного правосудия для женщин и девочек, ставших жертвами насилия», — поясняет она, добавляя, что консультации с работающими в этой сфере НПО и пострадавшими имеют решающее значение для выявления и устранения таких пробелов.

«Парламенту и правительству придется криминализировать случаи гендерного насилия и скорректировать определения, а также соответствующий уголовный кодекс».

«Парламент и правительство должны будут ввести уголовную ответственность за случаи гендерного насилия и скорректировать определения, а также соответствующий уголовный кодекс».

По мнению Евгения Голощапова, эксперта по правам человека и члена кишиневского Совета по вопросам равенства, ратификация свидетельствует о приверженности правительства решению проблемы.

«Если власти останутся пассивными в борьбе с этой проблемой, это будет обсуждаться на международном уровне, поскольку они не выполняют свои обязательства», — сказал он IWPR.

Автор статьи Петр Гарчу, контрибьютор IWPR в Молдове.

Статья подготовлена IWPR ​​в рамках проекта «Amplify, Verify, Engage», осуществляемого при финансовой поддержке министерства иностранных дел Норвегии.